Я принялась молча аплодировать. Заставить его отцепиться можно было только дурацкими чёрными куклами. Девиз нашей фирмы: наши куклы помогут вам отъебаться от кого угодно... Тьфу!
– Отличные куклы! – не унимался игрушечный мастер.
– Не хочу!
– Ты просто не умеешь их готовить...
– Стоп, – рявкнул Соловьёв, вынимая пальцы из ушей. – Куклы идут лесом. Сегодня затмение.
– Что ты прицепился к куклам? – возмутился игрушечный мастер и так взмахнул руками, что марионетки с грохотом покатились по полу, разбрасывая свою начинку. – Да, затмение – жалко, я забыл шарманку...
– Только не шарманку, – сказала я. В моей голове ещё свежа была история про дохлого чувака по имени Веркельманн, на тему которого до сих пор изгалялась трэш-рок-группа Ангиция.
– ... в машине, – безжалостно закончил игрушечный мастер.
Я застонала.
Соловьёв странно хрюкнул и потянулся к пиву.
Джафар бочком отошёл подальше и положил перед собой ключи от джипа, чтобы, в случае чего, не терять времени даром и подобру-поздорову сломиться в сторону своих жрачных ларьков.
В баре запахло болотом, утопленниками, прахом из фамильных склепов и распылённой в воздухе протоплазмой.
Я подошла к стойке и запаслась очередным апельсиновым соком. Сок я пила даже в Макдональдсе, хотя бигмачники навострились впаривать доверчивым пиплам обычный концентрат из пакетов.
Холодный свежевыжатый апельсиновый сок. Это тоже было правило. Много холодного апельсинового сока.
– Здоровый образ жизни? – подначил Соловьёв.
Я могла выносить его очень ограниченное время. Если быть точной, то верхом счастья был перерыв никак не меньше года; за это время я успевала забыть, что кому-то точно нужен психоаналитик, шарящий в афганском синдроме.
– Когда я разбогатею, до краёв нальюсь свежевыжатым соком, – мечтательно сказала я.
В стакане оставалось ещё с полглотка жидкости, перемешанной с кусками какой-то шняги.
– Разбогатей, не вопрос, – покровительственно разрешил Соловьёв. – Я же только что подкинул тебе идею с крысиным цирком. Это революционная инновация в нашем деле.
– Ну, так что, затмение, значит, – громогласно сообщил игрушечный мастер, открывая дверь облезлой шарманкой. Куклы волочились следом, роняя хлопья сажи и горестно подвывая.
– Наверное, повторить? – обречённо спросил бармен, протягивая руку к куче пустых стаканов.
– Наверное. Позже, – ловя момент, я продемонстрировала ему все свои тридцать два зуба. Ну, или капельку меньше.
У бармена была круглая рожа и золотая гайка на пальце. Все, кому не лень, стали носить гайки. Теперь кто угодно мог носить золотую гайку весом в несколько десятков грамм. Не стоит, чувак, давай чуток попозжее...
– Как насчёт кукол, приятель? – требовательно спросил игрушечный мастер, доверительно хватая бармена за руку.
– Даже не знаю, – сказал бармен.
– Отличные куклы, чувак! – заявил мастер. – Девиз нашей фирмы: покупайте наших кукол, и ваши проблемы решатся сами собой.
Я подавилась соком. Это было что-то новенькое. Скорее всего, данный рекламный слоган намекал, что проблемы решатся путём убиения всех их возможных источников, только вот доверчивым клиентам знать это было абсолютно ни к чему. Шарманка утвердилась посреди стойки, всхлипнула и заиграла заунывную песню. Бармен-с-гайкой слушал игрушечного мастера, а где-то среди его знакомых была разбитная вдовушка Ира, и я уже знала, что когда-нибудь это время без времени закончится, и начнётся моя работа. Тормознёт в предутреннем тумане очередной задрызганный дальнобой, без денег и груза, не стремающийся одинокой бабы в потёртой энцефалитке с сумкой через плечо, и, наверное, добросит меня до МКАДа, и до той кафешки в Меге, где работает разбитная вдовушка Ира...
– А пока я пью апельсиновый сок, – упрямо сказала я.
– Пей, – удивился Соловьёв. – Пока что? Пока не наступило завтра?
– Завтра наступит завтра, – беспечно сказала я. – Но это случится не раньше, чем закончится сегодня.
– То есть, не раньше, чем все мы под завязку не наглушимся соком, пивом и вообще не вытянем из этого дня всё возможное удовольствие, – припечатал он, со стуком ставя пивную кружку на салфетку с местной рекламой.
– Ну, продай, а? – снова завёл Джафар. Я беспомощно оглянулась в поисках игрушечного мастера – или хотя бы чёрных кукол. Куклы самовольно угощались из второй соловьёвской кружки и чихать хотели на сегодня, завтра, затмение, новолуние и проблемы конца света.
– Что продать? – строго спросила я, на всякий случай двигаясь поближе к ним.
– Что-нибудь, – сообщил Джафар, с тревогой косясь в сторону кукол.
– ... петарды, огненные драконы с напалмом, механические апельсины "Агент Оранж"... Да, приятель, а как ты относишься к китайским карнавалам? А к Марди Грас?
Бармен определённо не втыкал, что такое Марди Грас.
Максимум, во что он втыкал, были петарды, ну, и, разумеется, чёрные куклы – за исключением того, что он решительно не понимал, как важно то, что они чёрные, а не зелёные и не серо-буро-малиновые.
На самом деле, через полчаса бармену уже было не важно, кто чёрный, кто в цветочек, а кто вообще пришелец из космоса. Шарманка заиграла чардаш, и до кучи принялась показывать театральное представление. Игрушечный мастер хвастался, что она научилась этому совершенно самостоятельно. Бармен танцевал с игрушечным мастером и пытался всучить ему свой перстак, игрушечный мастер отказывался от халявы и хотел в обмен на перстак подогнать бармену свою косу, которая каким-то образом уже тусовалась здесь же. Соловьёв каждые пять минут выходил за дверь якобы по малой нужде: подозреваю, что он ревновал игрушечного мастера к установке ГРАД, ну, или установку к мастеру. А я танцевала с одной из чёрных кукол, от которой за версту несло спиртным, и, как заведённая повторяла "не продам, задрал". Было совершенно ясно, кто приставал ко мне с этим "продам – не продам", но вот про что именно шла речь, я абсолютно не помнила. "Не могу больше, умру", – стонал бармен. "Не умрёшь, я же здесь, – жизнерадостно возражал ему игрушечный мастер. – Девиз нашей фирмы: наши куклы – самые чёрные куклы в мире". Владельцы соседних "Кур-гриль" могли идти курить в сторонке: круче, чем "Альбион", не отжёг бы никто в радиусе сотни километров...


...Это всё ещё был "Альбион". По крайней мере, его потолок – уж потолок-то я запомнила хорошо. Здоровый образ жизни решительным образом похерился, но, чёрт подери, неужели я не могла похерить эту херь в честь самого крупного затмения за последние двести лет на этой долбанной планете?!
Посередине потолка возник Соловьёв – и стакан сока.
– Так что с затмением? Мы пришли к консенсусу? – спросил он, махнув очками.
– Какие слова говоришь? Какой такой консенсус? – признаться честно, я еле ворочала языком, но пыталась шутить.
– Быть или не быть, вот в чём вопрос? – процитировал Соловьёв, демонстрируя глубокие познания не только Тарантины, но и литературы. – В том плане, что быть когда? Знаешь, Новый Год лично мне кажется более заманчивой идеей, чем 8 Марта – раз уж сегодня ни черта не вышло. Всех так обломал Миллениум – может, хотя бы теперь не будем расстраивать народ?
– И быть ли вообще? – неуверенно прибавила я, решив не обижаться за 8 Марта.
За окном шёл дождь. Шарманка стояла на стойке и, самостоятельно вертя ручкой, медленно играла какую-то нудятину. Никакущие чёрные куклы вповалку валялись рядом и, судя по звукам, готовились блевать. Апокалипсисом не пахло. Ну его на фиг, этот Апокалипсис, нас и тут неплохо кормят.
– Ну, так что там на текущий период-то? Роди уже что-нибудь, не томи. А, Чумушка? – устало попросил Соловьёв, прикладывая ко лбу мокрое полотенце.
Я подозревала, что только профессиональная гордость не позволила ему обратиться к игрушечному мастеру и попросить о подгоне.
Ну, и зря, подумала я. Надо было на корню пресечь эту тенденцию меряться пиписьками, и сделать это хотя бы в текущем столетии – иначе мы рисковали впасть в грех гордыни. Помимо того, он мог, ничем не рискуя, скромно намекнуть на свой день рождения.
– Рано, – вслух сказала я.
– Это почему? – удивился всё ещё слегка окосевший Соловьёв.
– Купи себе мозги, – рассердилась я.
– Сейчас кто-то пойдёт тормозить дальнобойщиков, – пригрозил Соловьёв.
– Сам подумай: ведь он, – я ткнула пальцем в сторону Джафара, расползшегося по стулу, как квашня, – ещё не сторговал ГРАД. Он не сторговал даже твою СВД.
– СВД ему ещё, – вспылил Соловьёв. – Палку-копалку пусть для начала...
– Спокуха, – сказала я. – Нервы – наше всё. Нам ещё до Апокалипсиса бы дожить как-нибудь.
– Доживёшь тут, – проворчал Соловьёв, швыряя полотенце и вытягивая из кармана ключи от старушки. Следом за ключами полетела мелочь, чек, законопослушно выданный барменом-которого-клонировали-вместе-с-гайкой и какие-то крошки.
– Доживёшь, – решительно сказала я. – Здоровый образ жизни – и никаких задрочек. И, потом, ты забыл.
– Что ещё? – удивился он. На улице старушка-шестёрка уже подала признаки жизни, коротко взбибикнув сигнализацией.
– Девиз нашей фирмы... – завела было я.
– Ой, нет, только не это. Знаю: наши куклы – самые убойные куклы в мире, – провыл Соловьёв. – Что ещё, кроме этого?
– Во-первых, где моя лошадь? А во-вторых, ну, мне ведь всё-таки надо собраться с духом и успеть купить себе соковыжималку, – коварно сказала я.

23.06.2009

НАЧАЛО
2 СЕРИЯ
НА ГЛАВНУЮ
НА СТРАНИЦУ КРУПНОЙ ПРОЗЫ