Жанр: фанфикшн категории RPS. Фандом ГП
Авторы: Мать Метели – rakugan – ddodo соответственно 1, 2 и 3 частей.
Бета: Аlastrionа
Иллюстрация: Chergarka
Персонажи: Мать Метели - rakugan
Рейтинг: R
Жанр: angst
Краткое содержание: фанфик категории RPS (Real People Stories) – истории о реальных людях. Идея родилась у Матери Метели после одного ночного разговора с rakugan на тему: "Кем бы мы могли быть, если бы были ТАМ и ТОГДА?"
Предупреждения: ненормативная лексика, смерть персонажа.
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: мир, конечно, принадлежит J.K.Rowling, а мы как бы сами себе)) Никакой прибыли не извлекаем.
Размещение: предупредите авторов.


Мы могли бы служить в разведке,
Мы могли бы играть в кино...
Мы садимся на разные ветки
И засыпаем в метро...

"Високосный год".


Я её давно приметила. Аналитиком она при штабе. Нам таких людей важных и знать-то не положено. Случайно так получилось, да и то только потому, что кличка её в аврорате, наверное, на стенке красной краской написана, с припиской "Поймать любой ценой". Ну, или "Уничтожить любой ценой", это в её случае то же самое. Если поймают – и минуты разводить не будут – сразу Авадой в лоб, и все дела. Больно она умная. И хитрая. А, стало быть, для них – враг номер один, ну, после Хозяина, конечно. Слава Мерлину, они только кличку её знают – Ракуган. А с одной клички много ли понту? Её заместо человека, это самое, Авадой не грохнешь. Вот ведь, и не сообразила сразу, как сказать. А получилось смешно.
У меня смешно или по-умному только случайно получается. А специально – никогда. А если, это самое, стараться начинаю, то наоборот – такое фуфло выходит, что самой потом стыдно.
Меня зовут Мать Метели. Сначала было просто Мать, а потом, как узнали, что у меня собака есть, Метель – ну, и прилепили. У нас долго ли? А так вроде как и красиво. И вроде как, это самое, не по-нашему. Хоть и слова все понятные. Вот Ракуган – непонятно. Наверное, никто не знает, что это значит. Я-то уж точно не знаю.
Я вообще мало что знаю. Убивать только хорошо умею. И потом об этом не думать. А что? На это тоже умение надо, и ещё какое. Завалил, ушёл – и живёшь себе спокойно дальше, не вынося мозг ни себе, ни другим. Это только со стороны так кажется, что всё просто. А на самом деле иногда ой как тяжело. Не завалить тяжело, а уйти чисто – или жить спокойно, ни о чём не думая. Ну, кроме как о победе нашего Хозяина, конечно.
В первый раз у меня ноги подкашивались и в туалет хотелось. Хотя дел-то было – всего ничего. Одному парню яд подсыпать незаметно, хороший человек попросил. Ну, попросил, я, это самое, и сделала. Но мне не понравилось. Больно быстро, он мордой в землю упал, и всё. Пена на губах только выступила, и глаза остекленели. Я ещё тогда подумала, что лучше было бы даже той же Авадой шарахнуть – и то понту больше. Спецэффект, как–никак… Вот, опять смешно получилось. Я же говорю. Когда специально стараешься – не получается ни фига, а ненароком – бац, и хохма.
Ну, так вот. А через неделю подтягивает меня хороший человек к Хозяину, и тот спрашивает, чего я вообще от жизни хочу. Не знаю, чего хочу. И тогда не знала. Да он уж и без моего ответа обошёлся, как будто ему заранее всё понятно было. Денег, наверное, это все хотят, и любви, как в школе мечтали. А, может, и не этого, а чего другого, кто я такая, чтобы Хозяин мне докладывал, что он у меня в мозгах, это самое, увидел? Но, похоже, то, что надо. Правильное что-то. Потому что приказал левую руку дать и Метку поставил. Эх, и больно было! Этот огонь, он хоть и холодный вроде, а жжётся почище, чем горячий. Ну, то есть, это самое, обычный.
Я тогда удивилась со страшной силой. Я ж в политике – ни бельмеса. И по-умному не умею. А, оказалось, такие тоже нужны, и ещё как. Но мне, конечно, с Ракуган нашей не сравниться. Мне до неё как до неба. Нас десятки, может, сотни, а она такая одна.
Встретиться меня с ней в туалете угораздило. Входит вся такая симпатичная, глаза подведённые. Блузочка на ней с маленькими штуковинками блестящими – забыла, как называются, – красивая такая. Юбка длинная, туфельки. А я стою, кровищу со штанов смываю, прямо на себе, потому что снимать лень. Так-то на камуфляже особо не видно, но засохнет накрепко и будет колом стоять.
- Здравствуйте, - кивает головой.
- Это… здрасьте, - вежливая какая, даже странно: они там в штабе навороченные все, не подступишься.
- Испачкались? – спрашивает.
- Да вот… есть немного. - И я мечтаю, чтобы красная вода стекла поскорее.
И уйти мечтаю. Потому что мне и в зеркало смотреть не надо, я и так знаю, что у меня морда опухшая, как с перепоя. Но это на самом деле не с него, это мне авроры как-то по молодости почки отбили начисто. И ведь не лечится, сволочь, ничем! Ладно, хорошо, что не голову.
Эх, а наколка-то на правой руке! А у этой, из штаба, взгляд такой цепкий, небось уже заметила. Они там все не такие, вон какие руки красивые, словно точёные, и лак какой-то на ногтях. А у меня рука вся синяя от наколок. Так, ерунда всякая. Я рукав-то натягиваю по самые пальцы, но, наверное, это самое, поздно. Ну, и тормоз я! Тормоз так тормоз!
- Как вас зовут? – вдруг спрашивает.
Ну, моё имя не секрет. Кто я такая, чтоб трали-вали разводить? Исполнитель простой, да и всё.
- А меня – Ракуган, - говорит.
Я аж вздрагиваю. Эх, и хочется на неё поближе посмотреть, это самое, слов нет, как. Не для того, чтоб кому рассказать. У нас с этим строго. Что не то ляпнешь – и кранты. И ей называться не надо было.
- Я это… не скажу никому, - говорю.
- Да нет, не скажете, конечно. Извините, - это она передо мной извиняется? – Я вас в неловкое положение поставила.
И что у меня за мания ремень теребить?! Подумает, что я совсем уж, это самое, неполноценная.
- Вы ведь… из боевого отряда? – что это у неё глаза красные и припухли малость?
- Ну, это самое, да, - я ж не секрет какой выдаю, а голос охрип, однако.
- Скажите, Мать Метели, вам не бывает страшно? – Может, это проверка какая, в самом деле? – Нет-нет, - руку поднимает сразу, ладонью вперёд, меня успокаивает. – Это просто лично я хочу услышать ваше мнение.
Легилимент, наверное. Они все там на понтах, не то что мы. Нас-то только окклюменции учили, чтоб не облажались в случае чего.
- Не боитесь? Убивать? Жить потом? И того, что мы проиграем? – вдруг говорит.
- Так это, чего бояться-то? Все там будем. Вроде как, - отвечаю.
Не зря она последнее прибавила. Тут и окклюменция не поможет – мысли сами в голову валом валят, как будто их звал кто. Вот, опять смешно вышло. Хотя чего тут смешного, если так рассудить? Наших осталось – раз-два, и обчёлся, а ихние плодятся, как мухи в дерьме. У меня и больше десяти ликвидаций в день бывает, а толку – шиш. Конца-края не видно. А сейчас уж вообще на улицу выходить опасно, потому что запросто не вернуться можно. Или вернуться, да не туда, а в Азкабан.
Азкабан… Азкабан… Ну, с нас-то много не спросят, двадцать пять лет или мне, например, пожизненное – это уж кто чего наворотил, а вот с них, это самое, по полной. Моментом, со спецэффектом – и на тот свет. Вот, даже тут шутка вышла, эх, мать моя ведьма! Правда, что ж теперь, плакать, что ли? Слёзы от пожизненного не спасут. А, может, ещё и пронесёт. Случится что-то такое, или просто уйду огородами?
Ишь ты, тема волнительная какая. Надо закурить бы. Бляха-муха, торопилась я, и теперь от пальцев на пачке красные отпечатки, а она тоже сигарету просит. И берёт ведь, не брезгует! И мне даёт прикурить. Сама. Ну, надо же!
По стене тянется выступ, я всегда на нём сижу, когда курю. Смотрю, и она туда садится, в этой своей юбочке отглаженной – да на грязный кафель. Ну, не моё это дело.
А у неё, оказывается, муж есть и ребёнок. Маленький ещё. Муж не знаю, кто – из наших, или не из наших, – я ж не буду у неё спрашивать. Вот почему глаза-то красные. А меня в моей халупе только собака ждёт. И хорошо. Ненавижу детей. Не для меня это. Но хорошо представляю, что будет с девочкой с моей, с Метелью, если на пожизненное уеду. Умрёт она, если мама уедет. Хотя какая из меня мама? Никем стать не смогла. Была ещё у меня подруга, но та от кровищи всякий раз так верещала, что уши закладывало. Как будто каждый раз для себя открывала заново, с кем живёт. Под конец я ей пинков надавала от души и выкинула вон, а она удивилась. Оказалось, думала – убью.
Уж и к вечеру дело. Вода в трубах туалетных шумит, как будто колыбельную напевает на свой манер. А кафель холодный. Если посижу подольше – кранты почкам.
Ракуган встаёт и тут же извиняется, дескать, надо домой. Мысли считала. Да кто я такая, в самом деле, чтобы извинялась она – да передо мной?!
Надо же, ребёнок дома ждёт. И муж. Целая семья. Ну, и мне Метель выскакивает навстречу, чуть с ног не сбивает от радости. А грязища у меня какая! Ну, и Мерлин с ней, никогда я не знала, как, это самое, люди с делами управляются и не дуреют.
Странный день был. Nox, палочку под подушку – с глаз долой – и спать без снов.
Да нет, есть они, наверное, сны-то. У всех бывают. Только я их не помню. Прям как в Азкабане. Я про это знаю, потому что слышала, как старшая боевой группы про это говорила, Белла Лестранж. Что ж не послушать, что умные люди говорят, тем более, это самое, может, быть там доведётся? Попробую запомнить, а то чего ж всё не как у людей?
Нет, опять не запомнила, вроде снилось чего-то, муть какая-то. Похожая на эти блестящие штуковинки у неё на блузочке…
Почему всегда хочется жрать, когда жратвы нет? Да ещё, это самое, сильно так?
Собачья еда, правда, есть. Не особо вкусная, однако, ну и хрен с ней. Меня чуть пакет уронить не угораздило, когда по Метке волной боль прошла. Как огнём опалило.
Операция какая-то очередная. Я, да ты, да мы с тобой. Хотя очередная, да не очередная. Бляха-муха, Мерлин и десять василисков этому Мерлину в задницу – нету тут огородов. И проходных дворов тоже нету.
По морде хорошо мне съездили. Так, что пара зубов долой. Передних. Поздно, видать, красавицей становиться. В Азкабане другое ценится.
Аврорские ублюдки возле каждого стоят, руки у меня в наручниках сзади, изо рта кровь течёт так, что впереди весь пол закапала, и у всех наших видок тот ещё. Кто кровью харкает, кто матюгами кроет почём зря, да что от этого толку-то? И вдруг вижу я совсем недалеко от меня – Ракуган в этой своей кофточке со штуковинками блестящими, только рукав разорван – мразь эта аврорская всегда так делает, чтоб клеймо видно было, им, по ходу, приятно, дескать, сделали мы вас, гниды, – и в длинной юбке, грязной только, где уж она вываляться успела, не знаю. Мерлин ясный, а она-то что тут делает?! Ей место точно не здесь, а там, куда ни один аврор долбаный не попадёт, как бы ни тужился! У меня всё всегда по физиономии видно, наверное, и сейчас ясно, что сначала я обомлела, а потом отлегло – ведь лица-то её они не знают, да и кто им скажет, что среди нас есть Ракуган?
А вот и сказали. Или, скорей всего, заранее известно было. Меня с силой пихают вперёд, и я встаю в шеренгу нас – будущих Зе-Ка тюрьмы Азкабан. Далось им, чтоб мы ровно стояли, как в строю! Авроры – они авроры и есть. Вместо мозгов – устав Аврората. Построить – значит, по линеечке. Во как, и тут посмеяться можно. Было бы. Если бы они не сказали, что точно знают, дескать, здесь находится Ракуган, и если мы её не сольём, то умрём все.
- Все до одного подохнете, сволота проклятая! – что орать-то так, начальник, здесь глухих нет.
А тишина, оказывается, и правда звенит, как в книжках пишут. Я когда-то читала, давным-давно. Ребята рот не раскроют, когда не надо, да и не знает её никто. Но ведь если мы все умрём – а авроры так и сделают, они слов на ветер не бросают – то умрёт и она. А у неё целых двое ждут дома, муж и ребёнок. Это не считая Хозяина. А у меня одна Метель. И грязная халупа на окраине. Таких, как я, полно, хоть жопой жуй, а она одна.
Вот сучары позорные, а?! Как же она так?
Шаркаю ногой по полу – хороший удар по почкам. Болели бы, наверное, неделю потом. Она смотрит на меня. Глазами показываю на ремень, где висит крошечный брелок-собачка. Всегда висит, на счастье. То есть, уже висел, получается. Она прикрывает глаза. Поняла. Она всегда всё понимает. И всегда знает, как будет лучше для всех. Я улыбаюсь. Что я - только шутки дурацкие умею отмачивать, а она умная. И жутко хитрая. Быстро догадается, как выбраться, и только они её и видели. Долго она там не задержится, да и ребят уведёт. Я ещё раз показываю глазами на брелок, просто так, на всякий случай, а потом говорю:
- Эй, начальник… это самое… Ракуган – это я……………….
И, краем глаза видя её взгляд, улыбаюсь – навстречу летящему в меня изумрудному пламени Авады…

Часть 2 - ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
НА ГЛАВНУЮ
НА ФАНФИКШН